На заседании, посвященном результатам работы БелАЭС, Александр Лукашенко решил между делом «пошутить». Политик, упомянув пропагандиста Игоря Тура, отметил, что тот может со смартфона отключить жене дома отопление, если та «плохо себя ведет». О чем говорит эта фраза? И почему она ярко иллюстрирует не только отношение Лукашенко к женщинам, но и характеризует его модель власти? Об этом в колонке для «Зеркала» рассуждает гендерная исследовательница Ирина Сидорская.
Ирина Сидорская
Докторка филологических наук, экспертка в области медиа и коммуникаций, гендерная исследовательница.
С 1998 года преподавала на факультете журналистики БГУ, в 2010—2020 годах там же возглавляла кафедру технологий коммуникации и связей с общественностью. Вела телеграм-канал Gender_gap.
После протестов в Беларуси уволилась и уехала из страны.
За якобы «юмором» — формула власти Лукашенко
На фразу Александра Лукашенко о том, что пропагандист Игорь Тур может «выключить жене отопление, если она плохо себя ведет», сам Тур и его коллеги, в том числе женщины, отреагировали понимающе-одобрительными улыбками. Эта идея их, очевидно, не смутила.
Но это не «просто шутка». За демонстративной легкостью, якобы «юмором», отчетливо просматривается формула власти Лукашенко. В одном предложении он описывает модель отношений, применяемую в равной мере к семье и к государству. Сильный вправе контролировать ресурсы, определять границы дозволенного и карать слабого за неповиновение.
В словах Лукашенко отражается его мировоззрение: власть принадлежит тому, кто сильнее, у кого в руках ресурсы — деньги, репрессивный аппарат, доступ к информации, к отоплению. Такое же мироустройство он ожидает и в семьях: мужчина — глава, женщина — объект контроля, чье поведение подлежит оценке и корректировке.
Именно поэтому Лукашенко высмеивает феминизм, обесценивает гендерное равенство, но одновременно любит рассказывать, что «женщины — украшение общества». Украшение, не имеющее прав, в том числе права голоса.
Патриархат как основа беларусской модели власти
Эта логика распространяется на всю Беларусь.
Лукашенко уверен, что граждане должны быть управляемыми, послушными, а еще и благодарными. Нелояльность, а тем более выраженное несогласие с властью — это «плохое поведение», за которое положено наказание. Увольнение, запрет на профессию, изгнание из страны, в том числе через принудительную депортацию, уголовные дела, чудовищные тюремные сроки, режим инкоммуникадо, пытки в местах заключения.
Домашний агрессор и авторитарный лидер действуют по одному и тому же принципу: «Я решаю, что правильно; ты существуешь, чтобы подчиняться». Это не метафора, это политическое кредо режима.
Страна, в которой мужчинам публично дают право «наказывать» женщин за поведение, — это страна, где власть неизбежно будет «наказывать» граждан за несогласие. Это подтверждают международные исследования: чем выше в обществе уровень насилия в отношении женщин, тем выше вероятность политического насилия государства против граждан. Ведь когда силовики бьют на протестах, это тот же принцип «наказания за поведение», только перенесенный в публичную сферу.
Государство, которое допускает контроль, унижение и применение силы в семейных отношениях, на уровне общества считает естественным применение репрессий к инакомыслящим. И наоборот: власти, которые считают нормальным избивать протестующих, неизбежно полагают нормальным игнорировать избиение женщин в собственном доме.
Две стороны одной и той же модели общественного устройства.
Слова лидера формируют общественную норму
Когда политик, называющий себя главой государства, продвигает насилие через шутки, он легитимизирует его сразу в двух плоскостях. И в отношении женщин, и в отношении граждан — как «правильный» способ управления.
Поэтому, когда Лукашенко говорит, что муж может отключить жене отопление, он устанавливает норму. Норму, в которой мужчина — хозяин, женщина — подчиненная, а насилие — инструмент «воспитания». Для многих подобные слова становятся руководством к действию: если «глава государства» так говорит, значит, так можно и правильно.
Но еще более важно то, что подобная риторика задает стандарт и для государственных структур. Если женщина пожалуется — это «семейное дело», если агрессор «воспитывает» — он в своем праве, ведь жертва «сама виновата».
Именно поэтому в Беларуси до сих пор нет закона о профилактике домашнего насилия. Лукашенко заблокировал его не из-за юридических нюансов, а потому что видел в нем угрозу собственной модели власти. Такой закон разрушает саму идеологию патриархального авторитаризма: в нем слабый получает право на защиту, а сильный — ограничения своей силы. Но главное — он прямо говорит о том, что насилие недопустимо, а значит, противоречит идеологии действующей власти.
Чем грозит Беларуси такая риторика Лукашенко
1. Ростом домашнего насилия. Нормализация агрессии снижает барьеры: мужчины чаще используют силу, женщины реже обращаются за помощью.
2. Безразличием институтов к этой проблеме. Милиция, суды получают сигнал: семейное насилие не приоритет. Это ведет к безнаказанности агрессоров.
3. Углублением страха и самоцензуры. Женщины боятся говорить о насилии. Граждане боятся возражать власти даже по мелочам, боятся защищать интересы собственных детей. Власть же боится только одного — потерять контроль над обществом.
4. Медленным, но устойчивым разрушением социальной ткани. Общество, основанное на страхе, не может развиваться, сотрудничать, строить доверительные отношения — оно лишь выживает.
Это касается не только женщин. И не только оппозиции
Многие уверены: сексизм — это про женщин, а репрессии — про активистов. «Сиди тихо, занимайся своими делами, не лезь в политику — и с тобой ничего не случится».
Но это иллюзия.
Когда государство объявляет часть граждан «менее равными», это неизбежно отражается на всех — в том числе на мужчинах, считающих себя сильными и защищенными. И создает угрозы далеко за пределами страны.
Почему?
Во-первых, нормализация насилия всегда расширяет границы допустимого. Сегодня — «плохое поведение» жены. Завтра — сына, который «не так» высказался в интернете. Послезавтра — соседа, который вовремя не открыл дверь. Насилие никогда не остается локальным. Если оно дозволено в отношении одной социальной группы, оно «при необходимости» будет распространено и на другие. А «необходимость» режим обоснует с легкостью.
Во-вторых, мужчины тоже становятся жертвами системы, где насилие — норма. Беларусские тюрьмы переполнены мужчинами, которые на собственном опыте прочувствовали ту же логику, которой Лукашенко предлагает «управлять» женщинами: подчиняйся — или замерзнешь. Не в метафорическом смысле, в буквальном.
В-третьих, жертвой патриархально-авторитарного насилия может стать и целая страна — причем чужая. В действиях Владимира Путина в отношении Украины проявляется та же логика «наказания холодом за непослушание». Системные удары по украинской энергетической инфраструктуре накануне зимы лишают миллионы людей тепла и света лишь за то, что они отказываются «быть послушными» и подчиняться кремлевской воле. Это не только военная тактика, но и тот же принцип власти: сильный наказывает слабого, показывая, что право на тепло, безопасность и даже выживание — не гарантировано, а зависит от степени покорности.
Итак, фраза Лукашенко — это не юмор. Это демонстрация того, что он считает нормой. И пока эта норма действует, в Беларуси не будет безопасности ни для женщин, ни для мужчин, ни для общества в целом. Невозможно говорить о праве, если насилие признано способом управления.
Беларусь станет безопасной только тогда, когда принцип «нельзя бить, нельзя унижать, нельзя карать» будет распространяться на всех — от семьи до государства.
Мнение авторки может не совпадать с позицией редакции.
